Об улитках и холодном ветре...

Навеяно Вимом Вендерсом...

 

Рано утром с тихим щелчком закрываешь за собой дверь дома и выходишь в осенний, холодный и сырой рассвет. Под ногами в острой тишине утра хрустят мелкие камни и песок, в редких лужах на асфальте отражаются тяжелые облака... В воздухе пахнет прелой листвой и бензином. Холод пробирается под резинку шерстяного свитера, под нижнее белье, покалывает поясницу и шею. 

 Почти пустой узкий перрон, всего одна платформа, остановившиеся стрелки на древнем циферблате вокзальных часов. Несколько невнятно темнеющих в утреннем слоистом тумане силуэтов с чемоданами и мешками...Тишину прорезает гудок. Паровоз дергается и с лязганьем начинает набирать скорость. В вагоне холодно, на липких деревянных скамейках с почти вертикальными спинками сидят молчаливые задумчивые люди, смотрят в окна, смотрят в пространство, смотрят в себя... В проходах стоят чемоданы, коробки, мешки, на скамьях лежат свертки, картонки и сумки. Где-то в соседнем вагоне плачет ребенок. Облезлая полосатая кошка испуганно высовывает худую морду из-под белого платка поверх корзины. Стекла начинают запотевать от дыхания. За окном проносятся зеленые поля с грязными проплешинами земли, тонкие деревья вдоль колеи еще в листве, но уже подернуты серым налетом тления ...  Рывок - и рама окна едет вниз, в лицо ударяет холодный поток воздуха, захлебываешься им и дыхание на секунду прерывается. Сердце начинает часто колотиться где-то под слоями одежды. Здесь, на воздухе, ты один. Вокруг только умирающие поля и падающие на землю тучи. Там, в глубине вагона, едут люди, ты тоже там, во влажной холодной духоте вагона, нет не ты, твое тело... Тебя там нет, ты подставляешь свое лицо встречному ветру, края ноздрей становятся ледяными, а кожа на руках холодной, синеватой, слегка влажной... Волосы норовят прилипнуть к лицу, но новым порывом их отбрасывает назад, губы пересохли и ты облизываешь их теплым шершавым языком...

Кто-то однажды сказал, что люди, живущие рационально, похожи на улиток, засохших в слишком коротко постриженой траве. Твоя трава давно не стрижена, она просто высохла и завяла, наверное поэтому сегодня утром ты сел в этот поезд, везущий тебя  куда-то... или от чего-то? Когда-то очень давно тебе нравилось любить людей, ты наблюдал за ними, как за глупыми рыжими белками, бегущими по своей кольцевой внутри клетки. Тебе казалось, что ты не белка. До тех пор, пока не понял, что твоя дорога - это то же колесо, может быть оно чуть больше, чем у других, поэтому в перспективе не замечал, что одинаковые дни пролетают мимо как деревянные дощечки, испещренные тысячами острых коготков. Слишком быстрые, чтобы остановиться и замереть, разглядывая происходящее.

Еще семнадцать лет назад мать гладила твои тонкие кудрявые волосы и смотрела так, словно боялась вдохнуть не в такт с тобой. Сегодня утром она стояла у окна своей спальни и наблюдала сквозь стекло, как твоя вымученно прямая спина скрывается за нервной дымкой дороги.