Юрино, замок Шереметевых. Август 2014 года.

На улице холодно и противно, машину я отдала в ремонт и ехать некуда и не к кому, так что можно немного вспомнить прошлое лето и согреться.
Давным-давно мы хотели съездить в Марий Эл в замок Шереметевых, да не просто так, а с ночёвкой. Поскольку забронировать номера оказалось не так уж просто в силу их малого количества, поездка состоялась только в конце августа 2014 года. Действующих лиц трое: Мишка, Димка и я. Мужа в последний момент вызвали на работу, а желающих составить компанию не нашлось. Ехать до конечной точки предстояло около 250 километров, маршрут частично шел по Кировской трассе — самой поганой трассе, какую только можно представить: по одной полосе в каждую сторону, огромные продавленные большегрузами колеи и полное отсутствие мест для обгона. Выехали в пять утра, почти затемно, на улице лил преомерзительнейший дождь, временами даже накатывало отчаяние и вспоминался грамотно отпочковавшийся муж, спящий в тёплой кровати. Неспешно доехали до Боковой и облегчённо съехали с трассы на милую и спокойную дорогу.
Под катом 72 фотографии, нервных просим удалиться:)



( Read more... )

***

Тим Уинтон, "Музыка грязи".

Она увидела Лю Фокса на коленях посреди пропахшей мочой дымки. Солнце сияло в небе, как новая монетка. Он копал землю, а небо за его спиной горело, как лесной пожар. Он на секунду остановился и поманил ее. Джорджи присела рядом с ним на корточки и под землей увидела трубу из вороненой стали, покрытую сыпью клапанов и кранов. Она увидела, как он поворачивает краны – один за другим. Один извергал числа, другой – смех. И были маленькие вспышки каждого запаха: твоей матери, тыльной стороны руки, еды, дерьма, гнили, мыла. Она услышала детские крики, увидела фотосинтез. Кусочки информации вырывались из кранов, как сосиски из сосисочной машины. Из одного крана струилась только соль, а из другого – запах только что отчеканенных денег. А Лю продолжал копать, как пес, и облако пыли поднималось у него между лодыжек, пока не докопал до адского сплетения труб под землей, в которые всасывался, хранился и бродил каждый момент времени и опыта. Все, что когда бы то ни было случалось, лежало там. Джорджи не понимала, кто и зачем сделал это и что из этого выйдет.Она начала плакать от тревоги и недоумения. И потом он поднял глаза, взял щепоть земли, плюнул на нее и скатал ее в желтую таблетку. Он ласково прижал ее к уху Джорджи и улыбнулся. Таблетка пела. Как приложенная к уху ракушка. Как хор, выводящий одну ноту. Как пчела, жужжащая прямо в ухо.

Есть такой термин – "ревущие сороковые", он про географию. Но мне он кажется удивительно подходящим для персонажей целого ряда любимых мною книг: женщин сорокалетнего возраста или около того.
"Не уходи", "Пейтон Эмберг", "Дневник" и вот теперь "Музыка грязи". Это я девочкам, желающим читать. Очень сильные книги.